Мы рады видеть Вас в стенах нашей Академии!
Георгий Алексеевич, скажите пожалуйста, после развала Союза, Академия осталась в России единственным учебным заведением, готовящим специалистов по УВД? Есть ли отличия по подготовке кадров в те времена, скажем, в начале 80-х, когда я учился, и сейчас?Есть отличия. Вот в чём суть этих отличий. Ну, во-первых, чтобы быть точным, нужно понимать, что Академия не одна. Сегодня в России подготовку диспетчеров ведут три учебных заведения, даже четыре. Два из них это средние учебные заведения - колледжи, как теперь их называют: Красноярский колледж и ЛАТУГА - авиационно-технический колледж Санкт-Петербурга. И два высших: Академия и Ульяновское высшее училище. В чём отличие подготовки сегодня от той, которая была в наше с Вами время? Сегодня мы в большей степени ориентируемся не на директивное УВД, а на ОВД - обслуживание воздушного движения. Это дань, будем говорить, требованиям ИКАО. Но вместе с тем мы сегодня, хотим этого или не хотим, больше знаем о том, что такое труд диспетчера, что такое производство управления воздушным движением. Что производит диспетчер? Продукт его труда - информация, если нет этой информации, то нет труда диспетчера. Так вот, сегодня с развитием таких систем, как скажем, ЧИПС, спутниковых систем "Глонас", родного производства, ну и прочих других средств, естественно, меняется и УВД. Сегодня никого не удивишь такими монстрами, как автоматизированные системы "Теркас" или "Стрела". А Академия гражданской авиации является автором автоматизированной системы, которая решает все функции "Стрелы", все функции "Теркаса", все функции "Старта", и находится на рабочем столе в виде компьютера. Так вот, мы вкладываем в новую технику разработки Академии для создания новых автоматизированных систем, тренажёров. И слухи о том, что Академия хиреет, сильно преувеличены, Академия развивается, растёт, другое дело, что мы не выпускаем 500 диспетчеров, как когда-то, и даже 300 не выпускаем. У нас сегодня гораздо более скромные цифры по количеству. Но качество сегодня - извините. После того, как рядом с госбюджетниками учатся люди, которые сами платят за обучение, они учатся на совесть.
Георгий Алексеевич, Вас считают родоначальником в педагогике УВД, а также огромная научная деятельность, Ваши книги, работы, ученики. Кто-нибудь Вас превысил?
Я считаю, что я учусь у своих выпускников, последователей, будем говорить, у своих коллег, а иначе можно считать, что жизнь выкинута в корзинку, если ты не передал всё, что знал и даже чуть больше. Потому, что человек всегда найдёт свой путь, если он талантлив. Вокруг меня всегда было столько талантов, столько светящихся глаз. Это жизнь, это счастье. После того, как я получил, что называется пинок из другого ведомства, оказался в гражданской авиации, я думал, что жизнь кончена, а оказалось - наоборот, только начинается. Я был счастлив когда-то в палубной авиации, думал - жизнь закрылась для меня. А оказалось, что управление воздушным движением в гражданском секторе авиации, более интересное, более насыщенное, более полное, чем то, что было там. Посадить воздушную армию или завести на посадку то количество самолётов, которое взлетело с палубы - одна задачка. Но совершенно другого вида задача, когда идёт управление воздушным движением в крупном аэропорту, где идёт чёткая ответственность, понимание долга перед пассажирами. Совершенно другое качество, всё другое, я бы сказал, без всякой натяжки - на уровень выше. Поэтому, конечно же, здесь были и новые люди, и задачи. И мне просто повезло, что столько талантливой молодёжи стремилось в Академию. Вольно или невольно, но мы соприкасались. И мне повезло в том, что многие из них выбрали именно эту специальность. Я не могу не назвать такие фамилии, как тот же Шелковников, он был заочником. Это первый человек, который составил логическую схему алгоритма деятельности диспетчера посадки. Это же талантливейший человек. Пусть он начинал с Детской Энциклопедии по математике, но зато он, будем говорить, сделал великие решения в области законодательства по УВД. Я никогда не забуду тех, кто после, в аспирантуре, у меня учились. Вот, например, из Вашего выпуска братья Федосеевы. Они сильнее других запомнились, потому что близнецы. Но лучше Олега никто не решил задачу игрового подхода. Очень много людей, таких которые, допустим, окончили Киевский институт, а затем у меня учились в аспирантуре. Ведь их что-то влекло в управление воздушным движением. А что касается книг, то, понимаете, человеку надоедает спотыкаться о ящики с экспериментальными материалами. Рано или поздно он начинает из этих ящиков извлекать кривые цифры, потом это всё ложится на бумагу. Я счастлив, что мне так судьбой выпало что-то в этом деле написать, потому что, когда меня первый раз познакомили с Хариковым и Пельшманом, это была первая книга по автоматизированной системе. В открытой литературе по УВД, кроме НПП, больше ничего не было. Потом было в ЦНИИ АСУ знакомство с лицами, которые занимались планированием полётов. Ну а потом, конечно в НЭЦ АУВД был и Савицкий, очень сильное впечатление произвела встреча с В.П. Савельевым, О.А. Тюриным. Ну и, конечно, Татьяна Григорьевна Анодина. Много встреч, много сотрудников, соратников. Я всем им благодарен за сотрудничество. Понятно, что сразу не все фамилии приходят на ум. Можно думать, что я кого-то хочу выпятить, а кого-то забыть, это не так, просто, неожиданный вопрос, откровенно говоря. Вот шутки ради, иду как-то по отличному мраморному полу аэропорта Кеннеди, вдруг окликают:
- Георгий Алексеевич!
- Игорь, а ты то здесь как?
- А я здесь работаю. Наши выпускники работают в Соединённых Штатах, в Великобритании - в Хитроу. Я попал в Германии в частную Академию УВД, там частные академии. Попал просто поинтересоваться, как там тренаж устроен. И опять:
- Георгий Алексеевич, здравствуйте. Я у Вас учился в таком-то году. Я уж не говорю о Венгрии, Болгарии, где очень много наших выпускников. Получается, что, практически, в любом порту России родные лица - ни это ли счастье? А? Поэтому я очень благодарен судьбе, что вместо того, чтобы быть за бортом, у меня здесь вторая жизнь, причём, гораздо более счастливая, чем первая.
Скажите, Георгий Алексеевич, зарубежный опыт применим к нам, или мы опять идём своим путём?
Конечно, применим к нам. И если мы и идём своим путём, то только потому, что нельзя ломать по живому, нельзя резать по живому и нельзя круто. Ведь можно очень много получить треска, дров и крови. У каждой системы УВД, в любой стране есть колоссальные традиции. Переломать их - это значит, что выкинуть за борт, ну, я не знаю, сколько людей, инструкторов. Поэтому, конечно, нужно прививать на эту почву всё, что прививается и всё, что полезно. Это хороший принцип, кстати, он как принцип существует века. Поэтому мы вынуждены не просто ударом переходить на спутниковую систему УВД, а с учётом прежнего опыта, с учётом того, что наработано, какой есть результат от этого, очень спокойно. И пока получается неплохо. Я помню, что в прошлом году, например, УВД России сработало совершенно отлично. Я надеюсь, что и в будущем году будет всё также.
Мне кажется, что было бы легче перейти на спутниковую систему УВД, чем перейти на футы, на мили или, может быть, на всеобщее УВД на английском языке. Ведь в конечном итоге это будет сделано?
Не согласен. Мне кажется, что мы останемся работать в прежних единицах измерения, как Франция, например. Не думаю, чтобы мы перешли на футы и мили. По крайней мере, если Вы мне покажите такой документ ИКАО, который это рекомендует, я буду Вам благодарен. Я не уверен, что это нужно делать.
Может ли Академия сейчас принимать участие в подготовке иностранцев?
Да. У нас сейчас учатся слушатели из Монголии, из африканских стран, например, Гвинеи, Эфиопии и из многих других стран. Мы сегодня готовимся предоставить те услуги образовательные и социальные, которые бы соответствовали мировому стандарту. Например, в Канадской аэронавигационной школе в Корнеле каждый имеет свой одноместный номер-бокс. Академия сегодня строит, несмотря на тяжёлые условия, общежитие для тех лиц, которые будут учиться у нас, например, из Южной Америки, в том числе и на диспетчеров.
А для этого нужна лицензия?
В России всё сегодня имеет чёткое государственное регулирование в виде предоставления права на такую деятельность. У Академии есть сертификат на подготовку в этой области. Мы прошли аттестацию, аккредитацию. И мы готовы на государственном уровне отвечать за качество образовательных услуг. Мало этого, мы зарегистрированы в справочнике ИКАО, сотрудничаем с ИАТА. Мы зарегистрированы в международных организациях, которые курируют международные центры по обучению авиационных специалистов. Мы за этим следим очень строго, т.к. это наша деятельность, и мы не хотим здесь иметь никаких тайн, теней и ничего противозаконного. Мы законопослушные и хотели бы действовать во благо мировому сообществу, а не во вред.
Многие наши диспетчеры хотели бы устроиться на работу по специальности за рубежом. Но насколько я знаю, это им намного труднее сделать, чем, например, диспетчерам из Франции или другой страны, например, Америки. Наш диплом котируется?
Котируется. Как Вы знаете, везде идёт конкурс, конкурсный отбор. Наши сыпались только по одному признаку - английскому языку. Сегодня язык в таком объёме в Академии и тренажёрная подготовка на английском языке, что эту "ахиллесову пяту" мы преодолели, особенно для лиц, которые хотят учиться. Вопросов нет. Нужно только одно - усидчивость и талант. Понятно, что русскому человеку трудно переходить на английский язык. В профессии диспетчера сложности в языке не должно быть, потому что ты должен думать на том языке, на котором ты выдаёшь команды. Мы уже начинали беседу с того, что продуктом деятельности диспетчера является информация. А если информация это фразеология, то картинка в голове должна чётко превращаться во фразы на том языке, на котором ты общаешься с экипажем.
Скажите, пожалуйста, Академия, кроме подготовки диспетчеров, ведёт ещё подготовку руководящих кадров, переучивание. Раньше были факультеты ФПК, ФПКРК. Сейчас что осталось?
Всё то же, только, быть может, по иному называется, но система вся сохранена. Т.е. сегодня, как это и регламентируется законом о высшем образовании, есть высшее образование, а есть и дополнительное профессиональное образование. Вся система повышения квалификации на любом уровне проходит через институт руководящих работников отрасли, который является структурным подразделением Академии. Т.е. бывший факультет превратился в институт. И вообще, если откровенно говорить, сегодняшняя Академия выросла из штанишек Академии и сегодня по сути является Государственным Авиационным Университетом. Было, как Вы помните, ВАУ, стало ГАУ, пройдя через Академию.
Георгий Алексеевич, вот Вы столько написали об УВД. А сами сидели за диспетчерским пультом, управляли?
А как же. Сначала это была зелёная форма, потом была чёрная форма - морская, потом снова - зелёная, а потом стала голубая - аэрофлотовская. Я посидел у Спорышкина во Внуково. Это мой учитель. Он всё смеялся, что в звании старшины командует высшим офицерским составом. В Аэрофлоте я солдат тогда был. А здесь в Пулково я стажировался очень долго. Помню 18 августа 1973 года, когда была гроза в Шереметьево, и посыпались сюда на запасной. У меня на связи были 18 бортов одновременно, а Вы знаете, сколько можно, но ничего, справился. Поэтому, когда потом меня пытались к этой стенке прислонить, я не очень хвастался. Но нет такой задачки УВД, которую мне не приходилось ощущать, более того, потом генерировать на тренажёре, потом подсовывать самым опытным работникам. И научиться различать, кто действительно протирал штаны за пультом, а у кого 1-ый класс, чем он отличается от 2-го класса и 3-го класса.
И всё-таки, диспетчер имеет право на ошибку или нет? Он ведь живой человек.
Минуточку. Что значит право на ошибку? Тут нужно о терминах договориться. Я считаю, что необходимо более гуманное и более разумное, я бы сделал акцент на последнем слове, законодательство, которое бы не судило диспетчера по статье какой-то. Ведь не может же обычный человек стремиться к столкновению, это ведь какой дамоклов меч над ним нависает, что его за это посадят. Как же это так можно. Или он просто профессионально пригоден, или нет. Вот тут нужно чётко отсекать людей, которые профессионально непригодны. Я видел людей при расследовании авиационных происшествий, при участии в судебных процессах, которые плевать хотели на те приговоры, которые им вынесли, они сами себя казнили жёстче. Это случай в Алма-Ате и многие другие. Мне просто пришлось в расследовании участвовать. За что его судить, он ведь и так наказан, он ночами не спит. Эта тема бесконечна. Можно много говорить.
Простите за нескромный вопрос. Вам сколько лет?
В августе будет 64 года.
То есть Вы полны сил, планов?
Мне так кажется. Во всяком случае, человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Пока я возраста не замечаю.